Бегство из сумерек: Черный коридор. Кроваво-красна - Страница 89

Однако у него не было времени теоретизировать. Он взломал энергетические печати антинейтронной пушки, а тем временем едкий запах уже наполнял кабину, чудовище стремительно меняло цвет, становясь из темно-синего ярко-желтым.

Орудия нацедились на монстра, Роффрей нажал кнопки пуска и резко рванул корабль назад. Корпус содрогнулся — это смертельный поток антинейтронов устремился к чудовищу. А между тем — невероятно! — монстр как бы поглотил смертоносный поток, а на его теле возникло несколько новых голов с омерзительными получеловеческими лицами; монстр бормотал что-то невнятное, издавая в то же время пронзительные вопли, которые были слышны даже в кабине корабля. Роффрей почувствовал горечь во рту, к горлу подступила тошнота.

Телфрин склонился к нему, пристально вглядываясь в экран.

— Что это? — спросил он, стараясь перекричать стоны Мери.

— Откуда мне знать! Какого черта ты пристал ко мне? — злобно отозвался Роффрей. Он дал задний ход и снова нажал пусковое устройство антинейтронной пушки, потом, тяжело приподнявшись своим крупным телом в кресле пульта управления, обернулся к Телфрину:

— Помог бы лучше. Посмотри, координаты на карте точно совпадают с теми, что на экране?

Сквозь черный туман видно было, как многоголовый гигант, раскачиваясь, надвигается на корабль, скаля зубы и что-то бормоча. Тут уж не время было раздумывать, откуда взялась эта тварь.

Роффрей нацелился на ту голову, которая казалась ему самой отвратительной, и нажал пусковую кнопку.

Кажется, пронесло!

Как только во тьме растаяли облачка газа, Роффрей сразу узнал галактику.

Ошибки быть не могло! Это та самая галактика!

Однако торжествовать было рано — надвигалась новая опасность. Теперь уже не таинственный гигант, а целая эскадрилья стремительных сферических кораблей — Роффрей видел их мельком, когда уходил из флотилии, — надвигалась на них. Неужели это победители, упивающиеся уничтожением жалких остатков человечества? Они шли как раз на зенит — южный фланг изрядно потрепанного корабля. И Роффрей скупым маневром развернул свой корабль так, чтобы он был обращен носом к приближающимся чужакам.

Корабль слушался достаточно хорошо, но кабина управления загрохотала и содрогнулась, когда мимо пронеслась струя черного огня, но корабль уже был теперь недосягаем — он ускользнул от окружавших его вражеских крейсеров, послав в них залп сокрушительной силы. Однако Роффрея что-то все время выводило из себя. Ему никак не удавалось сосредоточиться. Похоже, с Телфрином происходило то же самое. Оглянувшись, Роффрей увидел широко открытый рот Мери, из которого безостановочно рвался пронзительный крик.

Телфрин судорожно вцепился в рукоятку, прокричал:

— Координаты полностью совпадают.

— Да что ты говоришь? — отозвался Роффрей язвительно.

Уиллоу, подойдя к Мери, пыталась успокоить ее, а она, напряженная, точно все тело ее было сведено судорогой, смотрела прямо перед собой остановившимся, остекленелым взглядом. Казалось, она видит нечто ужасное, недоступное взорам нормального человека. Ее пронзительный, надрывающий душу крик бился в тесных стенах кабины управления.

Уиллоу сквозь полумрак, царящий в каюте, вглядывалась в два мужских силуэта, неясно вырисовывавшихся впереди: один — в кресле за пультом управления, другой, стоящий рядом — их темные одежды выступают на фоне ярко мерцающих экранов и приборов, лица скрыты в тени, а руки белеют на рычагах управления.

Освещение было очень слабое, потому что все источники энергии работали только на то, чтобы обеспечить максимальную мощность двигателя корабля.

Уиллоу выглянула в иллюминатор. Космическое пространство неожиданно оказалось совершенно бесцветным. Она снова посмотрела на мужчин, и ее взгляд потонул в диком хаосе цвета, и звуков, и лавиной хлынувших чувственных впечатлений — постыдных, первобытных, ужасных, — рассудок ее помрачился, чувства пришли в смятение.

Она совершенно потеряла способность различать свои ощущения — ей казалось, что цвета издают запахи и звуки, и она их слышит; ее переполняло одно очень яркое впечатление, которое, казалось, усиливало все ее ощущения. Обоняние, зрение, ощущение, слух, вкус — все это было окрашено одним-единственным цветом — кроваво-красным!

Ей показалось, что она умирает.

Роффрей закричал, и звук его голоса повис в воздухе, а потом — Роффрей видел это! — растворился в кроваво-красном хаосе. Он почувствовал, что безумие подкрадывается к нему, потом будто отступает, вот снова крадется… и отступает, точно неотвратимый морской прилив; но с каждым разом оно все ближе, ближе. Тело его вибрировало от напряжения, генерируя кроваво-красные волны, следы которых тянулись сквозь кабину управления, — он видел, нет, он слышал их как бы под сурдинку. И это повергало его в ужас; но теперь уже что-то новое вползало в сознание, что-то давно забытое, а может, вообще неведомое ему.

Он погружался в странное состояние — он стал отвратителен сам себе, ему было жаль себя, он вдруг осознал себя полным ничтожеством… Но при этом было нечто — он не знал, что или кто это, — и оно поддерживало его, несмотря на полное смятение, помогало ему удержаться в рамках своей привычной сущности, выбраться из хаоса беспорядочных ощущений и гнетущих мыслей и даже перейти к нападению.

И он нанес ответный удар!

Уиллоу обнимала Мери, которая уже больше не кричала, но дрожала всем телом, возбужденная, натянутая, как струна.

Таинственные волны, доводившие всех до помешательства, начали иссякать.