Бегство из сумерек: Черный коридор. Кроваво-красна - Страница 22

Миссис Райан, задыхаясь, встала посередине кухни.

— Вот сука, — произнесла она вслух. — Вот сука. За что ей нужно меня преследовать? Почему она всегда так со мною поступает? Все время шпионит. Сука, сука, сука!

Она подошла к полке, сняла флакон с пилюлями и проглотила две. Потом пошла в гостиную и упала на пластмассовую кушетку. Включила телевизор.

Показывали семью за рождественским обедом. Индейка, окруженная пестрым гарниром. Семья — родители и трое подростков — перебрасывались шутками. Миссис Райан смотрела программу со слабой, блуждающей на губах улыбкой.

Вскоре она уснула.

Было 11.48 утра.

Ее разбудили сыновья.

Она рассказала им, что произошло, а те донесли до Райана.

Райан лишь посочувствовал ей:

— Тебе, старушка, не мешает денек отдохнуть. Посмотрим, что мы можем придумать.

— Лучше не надо, — попросила она. — Я предпочитаю сидеть дома. Это просто… из-за вмешательства соседей. Я горжусь своим домом.

— Ну, конечно. Посмотрим, что мы сможем сделать.

Было 7.46 вечера.

— Время тянется так медленно, — сказала она.

— Это как посмотреть, — ответил он.

* * *

«Она много вынесла, — думает Райан. — Наверное, я мог бы больше помогать ей».

Он пожимает плечами, прогоняя эту мысль. Бесполезное занятие. В самобичевании проку нет. Если тебе не нравится, как ты поступил, лучше всего решить больше так не делать и кончить на этом. Вот это прагматичная позиция. Научная позиция.

Он смотрит сверху вниз на лицо спящей жены, ласково улыбается.

У нее здорово улучшилось настроение, как только они поставили себе свою цель. По существу, она была лишь слабой, очень чувствительной женщиной — такой, как и большинство других.

Если бы они приобрели какой-нибудь заброшенный дом в деревне, может быть, она была бы счастливее… Нет, скорее всего, нет. Изолированность таких мест за пределами городов была бы совершенно невыносимой.

В детстве она обожала деревню. Вот о чем был тот сон, догадался Райан. Тот ее сон. Сон, повторяющийся довольно часто. Навязчивый, как и у него.

Он идет между контейнерами, машинально проверяя их.

«Что такое Время, в конце концов? Встречаемся ли мы в своих снах?»

Бесполезные упражнения для ума.

* * *

Кажется, все в порядке. Контейнеры функционируют правильно. Райан зевает и потягивается, подавляя неприятное ощущение в желудке и игнорируя побуждение разбудить хотя бы некоторых обитателей контейнеров. Их нельзя будить, пока корабль не приблизится к планете, являющейся его целью.

Это — его крест, его испытание, его награда.

* * *

Он бросает последний взгляд на спящих сыновей, затем покидает отсек и идет в главную рубку управления, посылает рапорт на Землю. Все хорошо на борту космического корабля «Надежда Демпси».

Он делает короткую запись в красном бортжурнале:

«По ту сторону этих тонких стенок находится бесконечное пространство. Там нет жизни на миллиарды миль. Ни один человек никогда не был более одинок».

* * *

В своей каюте он принимает три таблетки, снимает одежду, ложится.

Когда он начинает засыпать, какое-то тупое, безнадежное чувство предсказывает, что сегодняшняя ночь будет еще одной в бесконечном ряду прерывистых, населенных кошмарами снов. Его режим требует, чтобы он спал в отведенное время, иначе будут трудности со здоровьем. Таблетки начинают действовать, и Райан засыпает.

* * *

Ему снится, что он в своем офисе. Темно. Он опустил шторы, чтобы отгородиться от городского шума и вида сверкающих башен административных зданий напротив. Он сидит за столом, ничего не делая, ладони сцеплены перед собой на столе. Ногти поломаны. Он явно нервничает.

Его жена сидит в затемненной гостиной, тоже ничего не делая.

Он видит спальню, в которой его сыновья спят под действием сильного снотворного. Младший, пятилетний Александр, стонет во сне, разбросав поверх одеяла тонкие ручки. Его брат Руперт, которому исполнилось двенадцать, лежит на спине с полуоткрытыми глазами, бессознательно и слепо уставившись в потолок.

В гостиной сгорбленная фигура жены, а он сам сидит за столом в кабинете и пристально вглядывается в полутьму.

Семья живет в постоянном ожидании и страхе.

Считая, что это придет от других людей.

Сзади него раздается скребущийся звук. Райан, наполовину парализованный ужасом, медленно оборачивается. Штора колышется, словно от ветра. За шторой что-то есть, что-то снаружи пытается проникнуть в кабинет. Райан делает вдох и изо всех сил задерживает дыхание, повинуясь какому-то животному инстинкту сделаться настолько неподвижным, чтобы его не заметили. Штора шевелится, и костлявая рука просовывается сквозь ткань, не оставляя дыры или разрыва, просто проходя, будто сквозь дым или воздух. Райан не отрывает глаз от этой старушечьей, с тонкими пальцами, руки, с проступающими сухожилиями. Ногти окрашены в красный цвет. На руке три больших перстня: два бриллиантовых на среднем пальце и с большим аметистом на тонком, слегка изогнутом мизинце. Рука раздвигает штору, и показывается лицо.

Это лицо старухи. Сморщенные веки тщательно накрашены. Губы почернены, морщинистые щеки напудрены. Старуха смотрит прямо в глаза Райану и улыбается, обнажая желтые старческие зубы. Он не в силах оторвать взгляд от ее ласковой улыбки…

Ее рука просовывается сквозь штору, сжимая темные круглые очки, невыносимо медленно подносит их к лицу, надевает на нос и исчезает, не оставив в шторе ни дырки, ни щели.

Лицо старухи начинает преображаться. Улыбка медленно уползает, лиловые губы изгибаются в оскале.