Бегство из сумерек: Черный коридор. Кроваво-красна - Страница 147

147

Красивой ее делали острые скулы, пухлые губы и зеленые, с металлическим отблеском глаза. На ней была поношенная фетровая шляпа. Женщина стояла и смотрела на Тэллоу через невысокую ограду.

Женщина улыбалась. Один из ее удивительно ровных зубов имел коричневый цвет, еще два — зеленый, под цвет глаз.

У Тэллоу давным-давно атрофировался интерес к женщинам. Но тут он начал прямо-таки ощущать, как у него просыпается влечение к этой красавице, и ему стоило труда не выдать себя.

— Доброе утро, сударыня, — произнес он, отставляя ногу и делая низкий и неловкий поклон. — Мой челн сел на мель, а меня вот выбросило на берег.

— Тогда вам нужно остановиться у меня. — Она снова улыбнулась и наклонила голову набок, подтверждая свое приглашение. — Вот это мой дом.

И она движением руки, оканчивавшейся длинными и изящными пальцами с пурпурно-красными ногтями, показала на большой белый дом, который уже обратил на себя внимание Тэллоу.

— Снаружи чудесный дом, сударыня.

Тэллоу неуклюжей походкой приблизился к ограде.

— Действительно неплохой, — согласилась она. — Но уж очень пустынный. Помимо меня, в нем двое слуг.

— Не много. — Тэллоу нахмурился. — Не много. — Он подумал, что уже догнал бы баркас. И перемахнул через ограду. Для человека столь хрупкого сложения это был хороший прыжок, элегантный и грациозный. Раньше он за собой таких качеств не замечал. Он встал рядом с ней и посмотрел на нее из-под налитых тяжестью век. — Я был бы благодарен за ночлег в вашем доме, — произнес он. — И за помощь утром. Мне надо снять с мели лодку.

— Я все улажу, — пообещала она. У нее были очень подвижные губы, тщательно обрабатывавшие каждое произнесенное слово. Она обладала узкой талией, желтая шерстяная юбка подчеркивала плотные и округлые очертания нижней части тела. Переливался черный шелк блузки, обтягивая ее высокую грудь. На ней были туфли с каблуками высотой дюймов в шесть. Она повернулась и направилась к дому. — Идите за мной.

Тэллоу последовал за ней, любуясь, как она ловко держится на своих высоких каблуках. Без них она была бы всего на дюйм или около этого выше него. Она провела его через участок сада с остролистным кустарником, они вышли на песчаную дорожку, извивавшуюся в направлении дома.

Они подошли к пустой двуколке, запряженной понурым ослом, и Тэллоу почувствовал ее мягкое тело, помогая ей сесть в экипаж, и в душе у него все прыгало от радости. Он ухмыльнулся про себя, сев рядом с женщиной и взяв в руки поводья.

— Но-о! — крикнул Тэллоу, и осел, тяжело вздохнув, поплелся к дому.

Через пять минут Тэллоу натянул поводья и остановил повозку на посыпанной гравием площадке перед домом. Тяжелые каменные ступени вели к приоткрытой деревянной двери.

— А это мой дом, — произнесла она, словно и так не было ясно, чей это дом, и от этой ненужной фразы Тэллоу стало не по себе, но такое ощущение почти тут же улетучилось, уступив радости по поводу улыбнувшейся фортуны.

— Ваш дом! — закричал он. — Ваш дом! Ура!

Ему надоело скрывать свои эмоции. Он спрыгнул с двуколки и помог женщине сойти на землю, не упустив заметить, что у нее красивые и стройные ноги. Она улыбнулась ему, потом рассмеялась, снова продемонстрировав ему великолепный ряд зубов с коричневым и зелеными пятнами. Они рядом поднялись по ступенькам, прыгая и стуча по ним ногами одновременно, как эстрадные танцоры. Ее рука очутилась в его руке, когда они вместе толкнули дверь и вошли в холл, где свет был приглушен, как в церкви, и потолок терялся во тьме. Пыль носилась в единственном солнечном луче, проникавшем через не затворяющуюся, явно рассохшуюся, дверь. Пыль попала в нос Тэллоу, и он чихнул. Женщина весело рассмеялась.

— Меня зовут Пандора, — громко представилась она. — А вас?

— Тэллоу, — ответил он. Глаза у него слезились, в носу першило. — Ефраим Тэллоу, ваш покорный слуга!

— Мой покорный слуга! — Она захлопала в ладоши, и этот звук усилило эхо. — Мой покорный слуга!

Она продолжала хлопать в ладоши и смеяться, и холл наполнился таким шумом, словно тут присутствовала большая аудитория.

Тэллоу вздрогнул, когда услышал вдруг сильный раскатистый голос, прозвучавший словно трубный глас с небес.

— Вы меня звали, госпожа?

Под звук утихавшего в отдаленных уголках эха Тэллоу стал всматриваться в полумрак и с удивлением увидел, что трубный глас исходил от согбенного, морщинистого старика, облаченного в когда-то красивую, золото с серебром, а ныне выцветшую и изношенную, не раз чиненную ливрею.

— Обед, Фенч! — крикнула Пандора. — Обед на двоих — и хороший!

— Слушаюсь, госпожа.

Подняв облако пыли, согбенный старик исчез в едва различимой двери.

— Один из моих слуг, — доверительным шепотом произнесла Пандора. — А еще у меня служит его жена, чтоб ей!

Она произнесла это зло, с тихим змеиным шипением. Тэллоу, ничего не зная об этом доме, подивился, как может старая женщина вызывать такую ненависть у Пандоры. Тысяча вариантов промелькнула у него в голове, и все их он отмел. Он был не из тех, кто торопится с выводами. Выводы — дело бесповоротное, за ними — смерть. Между тем Пандора повела его за руку через весь зал к широкой дубовой лестнице.

— Пойдем, Ефраим, — прошептала она. — Пойдем, мой славный Тэллоу, пойдем приоденем тебя!

К Тэллоу вернулась его уверенность в себе, он бросился вверх по лестнице, перескакивая своими длинными ногами через ступеньки. Так, держась за руки, они в ритме польки допрыгали до третьего этажа этого огромного сумрачного дома. Волосы у них развевались, его рыжие и ее иссиня-черные, они беспрестанно счастливо смеялись, не замечая по сторонам ничего, кроме друг друга.

147