Бегство из сумерек: Черный коридор. Кроваво-красна - Страница 102

102

Роффрей покачал головой.

Телфрин молча хмурился. Казалось, он что-то напряженно обдумывает.

— А может, все дело в Мери? — медленно сказал он.

— Да-да, вполне возможно! — воскликнул Занг, оторвав взгляд от своих записей.

— Нет, — мрачно сказал Роффрей. — Нет…

— Пойми, это может быть только она, твоя жена, Роффрей, — перебил его Телфрин. — На Энтропиеме она была совершенно безумна. Когда она носилась от планеты к планете в системе Беглец, космос был словно бешеный — сплошной хаос. У нее, по-видимому, есть какие-то невероятные внутренние резервы, если она смогла все это выдержать. Она, возможно, аккумулировала в себе все виды воздействий, которым чужаки подвергали ее сознание. Ее рук дело, именно она — наш усилитель!

— Ну, что скажете? — обратился Роффрей к ученым — они все трое горели нетерпением, ни дать, ни взять — голодные стервятники, вот-вот накинутся на умирающего.

Зелински вздохнул.

— Думаю, мы правы, — сказал он.

Мери пристально вглядывалась в рассеянный свет вокруг флотилии, падающей сквозь тьму к далеким звездам, блистающим где-то в конце долгого-долгого пути.

— Адам Роффрей, — громко сказала она, ей было интересно, что она почувствует, когда увидит его.

— Как же вы оказались на Беглеце? — спросила Уиллоу, которая сидела тут же.

— Сбежала от Адама. Устала от его беспокойной жизни, от того, что он ненавидит цивилизацию и общество себе подобных. Устала от его разговоров, его шуток. Но тем не менее я любила его. И до сих пор люблю. Я — антрополог и пользовалась его полетами в отдаленные миры в своих профессиональных целях. Однажды мы приземлились на Голанде и обнаружили следы побывавших здесь пришельцев из другой галактики. Я обшарила все вокруг, но тщетно — почти ничего не удалось узнать. Тогда я оставила Адама и бросилась на Беглец — он как раз материализовался в нашей пространственно-временной системе, — надеясь хоть тут разузнать что-нибудь. Я изучала систему Беглец, я посвящала этому все свое время, все силы, а моя жизнь, вернее, мой рассудок уже висел на волоске. Последний каплей оказался Рос. Он доконал меня.

Мери с улыбкой оглянулась на Уиллоу.

— Но сейчас я чувствую себя здоровой, как никогда, — я даже подумываю, а не обосноваться ли где-нибудь. Не стать ли этакой доброй женушкой Адаму. Что скажешь, Уиллоу? — говорила Мери, и взгляд ее был серьезен и задумчив.

— Скажу, что ты одержимая, — ответила Уиллоу довольно резко, не очень-то заботясь о любезности. — Легкой жизнью тебя не купишь. Послушай…

— Мне пришлось трудно, — сказала Мери, опустив глаза. — Ох как трудно. Уиллоу.

— Знаю.

Внезапно засвистело устройство связи. Мери подошла, повернула выключатель.

На экране появился Роффрей.

— Привет, Адам — сказала она. Горло перехватило, и она поднесла к нему руку.

— Слава Богу, — ответил он. Его измученное лицо было совершенно бесстрастно.

Она поняла, что по-прежнему любит его. Это чувство согревало душу.

— Что, был врач? — спросил он.

— Нет, — ответила она с улыбкой. — Не спрашивай меня ни о чем. Просто прими это как данность — я здорова, и все. Что-то произошло — может, борьба с чужаками, может, что-то на Росе, а может быть, просто Уиллоу ухаживала за мной, и это сделало свое дело. Мне кажется, я заново родилась.

Напряжение отпустило Роффрея, и его лицо смягчилось. Он улыбнулся Мери.

— Жду не дождусь, — сказал он. — Вы с Уиллоу можете прямо сейчас прибыть на судно G? Собственно, для этого я и связался с вами — ведь я ничего не знал.

— Конечно, — ответила она. — Но зачем?

— Здесь считают, что мы вчетвером составляем команду, которая смогла нанести поражение чужакам, отразив их эмоционально-психологическую атаку. Вам с Уиллоу надо выдержать несколько рутинных тестов. О’кей?

— Хорошо, — ответила Мери. — Пришлите за нами катер, и мы тотчас будем у вас.

Мери показалось, что лицо его омрачилось, перед тем как он отключился.

Прошло несколько часов, Зелински поморщился, потер рукой усталое лицо, резко встряхнул головой, — может, немного прояснится, — пристально уставился на двух женщин, которые под действием транквилизаторов спали в креслах, предназначенных для тестирования.

— Конечно, здесь что-то есть, — сказал он, вертя в ладонях небольшое световое перо. — Почему мы раньше не протестировали вас всех четверых вместе? Тупость непроходимая.

Он бросил взгляд на хронометр на указательном пальце правой руки.

— Не знаю, что случилось, по Эсквиел собирается выступить перед всеми по поводу игры, я думаю. Надеюсь, новости неплохие, может, еще что-нибудь у нас получится.

Роффрею, видимо, было не по себе, он о чем-то напряженно думал и едва ли слышал, что говорил ему Зелински. Сосредоточенно вглядываясь в Мери, он вдруг ощутил свою беспомощность и ненужность, будто понял, что уже не играет никакой роли в ее жизни, да и с собственной-то не знает, что делать. Непривычное для него состояние, связанное, видимо, с тем, какой оборот принимают события…

Теперь она вспомнила. Когда она спала, рассудок бодрствовал. Она вспомнила, как приземлилась на Росс, как, спотыкаясь, брела по поверхности планеты, как падала в бездну, которая вытолкнула ее вверх, вспомнила, как нечто таинственное, теплое проникало в мозг… Она вспомнила все это, ибо почувствовала: веяние чего-то подобного где-то совсем близко. Она тянулась, хотела проверить, потрогать это, но тщетно, все тщетно. Она, как альпинист на отвесной скале, тянула руку тому, кто стоял выше, над нею, пальцы тянулись к пальцам судорожно, отчаянно, кажется, еще чуть-чуть… но тщетно.

102